Был ли Александр Селькирк прототипом Робинзона Крузо? Часть 3

Так был ли Селькирк истинным прототипом Робинзона Крузо? Приключения Крузо на необитаемом острове напоминают историю шотландца, но есть и существенные различия. Моряк из Йорка и моряк из Ларго были слишком разными людьми.

Вернувшись на родину, Селькирк превратился в того же «плохого парня», каким был до своего отшельничества, Робинзон был и остался образцовым джентльменом. Отставной штурман снова завербовался во флот и вскоре погиб у берегов Африки. Герой же Дефо снова отправился на свой остров, а оттуда, подобно Одиссею, в бесконечные новые странствия.

12. Одним из событий, выставивших Селькирка в крайне невыгодном свете, было его пресловутое «двоежёнство». Уходя в плавание, моряк завещал всё свое имущество Софии, своему «возлюбленному другу». София позднее утверждала, что они с моряком заключили брачный договор, однако никаких документов предъявлено не было, и скорее всего, их отношения были тем, что принято называть «гражданским браком». После смерти моряка внезапно появилась новая наследница, некая Фрэнсис Кандис; в отличие от соперницы, документы у неё были в полном порядке.

Собираясь в очередной рейд, Селькирк, как и обычно, проводил время в портовых кабаках и в одном из них затеял флирт с хозяйкой, рассказав ей о полученных призовых деньгах. Селькирк хотел секса, но расчётливая леди соглашалась на него только в случае, если они поженятся. На вопрос, не женат ли он, Селькирк поклялся, что свободен от каких бы то ни было обязательств, а собутыльники поспешили подтвердить его слова. Расчётливая Фрэнсис была готова поверить его клятвам в случае, если произойдёт официальное бракосочетание, а находившийся «подшофе» моряк был согласен на любые условия. Из церкви молодые отправились прямиком к нотариусу, где было оформлено завещание, в соответствии с которым всё имущество мужа переходило, в случае его смерти, «возлюбленной жене» Фрэнсис Селькирк.

Конечно, «женитьба» Селькирка была заурядным актом проституции, прикрытым фиговым листком брачной лицензии. Узнав о смерти мужа, «возлюбленная Фрэнсис» немедленно обратилась в морское ведомство, чтобы получить причитающиеся ей выплаты, но выяснилось, что на них претендует София Брюс, которая тоже предъявила завещание. Закон был на стороне «прекрасной трактирщицы», которая проявила себя настоящей хищницей. София в результате тяжбы потеряла всё и впала в нищету, а Фрэнсис, не довольствовавшись тем, что отобрала у неё, вместе с новым мужем отправилась в Ларго, где заявила свои права на имущество покойного супруга.

13. В декабре 1720 года корабль его величества «Веймут», на котором плавал лейтенант Селькирк, во главе каравана торговых кораблей взял курс на Африку. Плавание, даже по условиям того времени, было необыкновенно тяжёлым. В устье реки Гамбия на корабле разразилась эпидемия, а врачи, ничего не знавшие о микробах и инфекциях, лечили её порошками и кровопусканием. 13 декабря 1721 года в корабельном журнале была сделана запись о том, что Александр Селькирк скончался. «От капера до пирата всего-навсего один шаг», — написал в новелле «Пират Кидд» Вашингтон Ирвинг. Уроженец Ларго был человеком необузданного нрава, и кто знает, как сложилась бы его дальнейшая судьба, спаси его не Роджерс, а морские разбойники. Как бы то ни было, пиратом Селькирк не стал и погиб, как морской офицер, на боевом посту.

14. Одно время имела хождение версия о том, что Дефо встречался с Селькирком и заимствовал у отшельника дневники, на основе которых и написал свой роман. Но достоверных доказательств того, что малограмотный Селькирк вёл дневники на острове или начал работать над мемуарами после своего отъезда, нет. Скорее всего, недоброжелатели Дефо перепутали реального Селькирка с вымышленным Крузо, отрывки из дневников которого приведены в романе. «Перед нами честный моряк, чьим единственным занятием было поддержание себя в условиях полного уединения и беседы с козами», — писал о Селькирке капитан Кук.

«Честный моряк» Селькирк пробыл на необитаемом острове 4 года и 4 месяца, что, конечно, не идёт в сравнение с 28 годами отшельничества Крузо; острова их находились далеко друг от друга, по разные стороны американского континента. Моряк из Ларго жил на острове в полном одиночестве, ему не довелось столкнуться с дикарями; Робинзон, как известно, вступил в схватку с каннибалами и спас одного из пленников, знаменитого Пятницу, который в дальнейшем стал его слугой и товарищем. Но главное различие заключалось в образе жизни, который вели оба отшельника. Крузо был воистину неутомим: он выносил на берег вещи с затонувшего корабля, выращивал зерно, изготовлял разнообразную утварь, глиняные горшки и корзины, благоустраивал и укреплял своё жилье, строил каноэ, копал пещеру, совершал походы внутрь острова и вокруг него, учил попугая говорить и помог бороться с пиратами. В отличие от него, Селькирк жил в простой хижине, а основным его занятием была погоня за козами, приготовление пищи и наблюдение за океаном (он был, в сущности, «домоседом» и практически не покидал пределы своих «охотничьих угодий»).

15. Стиль был уверен, что история Селькирка демонстрирует торжество духа над бренной плотью и преимущества простой жизни; он считал что рассказ о нём «служит назидательным примером того, что счастливее всех тот, кто ограничивает свои желания одними естественными потребностями; у того же, кто поощряет свои прихоти, нужды возрастают наравне с богатством; или, как он сам говорил, «у меня есть теперь 800 фунтов, но никогда не буду я столь счастлив, сколь был тогда, когда не имел за душою ни фартинга».

Но так ли всё однозначно? Робинзон и в одеянии из козьих шкур оставался цивилизованным человеком, каким и был раньше, но едва ли слова Роджерса о человеке в козьих шкурах, который «выглядел более дико, чем их прежние обладатели», относились только к внешнему виду отшельника, и возможно, прав литературовед Л. Стивенс, который считал, что «весь его (Селькирка) ум был поглощен обеспечением собственных физических потребностей, и он быстро превращался в дикаря». Стиль имел собственную философию жизни, которую и проповедовал в своих статьях; возможно, что он даже никогда не беседовал с отшельником Хуан-Фернандеса, ограничившись чтением записок о нём, и образ «счастливого отшельника» был целиком продуктом его воображения.

Так был ли Александр Селькирк прототипом Крузо? Совпадений в историях двух моряков не так уж и мало, но и различия достаточно существенны. Хуан-Фернандес чем-то неуловимо напоминает остров Крузо, а «удивительные приключения» героя Дефо перекликаются с эпопеей Селькирка. Однако есть одно «но»: благородный Крузо и «честный моряк» Селькирк — совершенно разные люди. Уроженец Ларго обладал буйным темпераментом, он был импульсивен и несдержан. Одной из главных черт его характера, подогреваемой неумеренным потреблением спиртных напитков, была неспособность контролировать эмоции и предвидеть последствия собственных поступков. Робинзон, напротив, с юных лет отличался рассудительностью и прекрасным самоконтролем, хотя и сочетавшихся с определённой долей авантюризма. Крузо был образованным и солидным человеком, верным семьянином; представить его дерущимся в трактире или заводящим интрижку с женщиной лёгкого поведения невозможно. Иное дело Селькирк, человек сильный и необузданный, который регулярно попадал в неприятные истории и заключил брак в приступе пьяной похоти, забыв о девушке, которой дал обещание жениться. Брюс Селькрейг пишет, что в Нижнем Ларго в народной памяти сохранилось дурное мнение о его далеком предке, а один из его земляков заявил, что «Селкирк был чем-то вроде ублюдка, более уважаемого в его отсутствие, чем в его присутствии».

Игнорировать достоинства Селькирка глупо. Он был храбр, вынослив, обладал способностью выживать в тяжелейших условиях и даже, как замечал Р. Стиль, в спокойном (трезвом?) настроении казался человеком здравым и рассудительным. При этом он был крайне эгоистичен, упрям, агрессивен и двуличен. «То были грубые старые времена. Ничто не бывает чёрным и белым», — справедливо пишет Р. Вилсон, биограф Селькирка. Конечно, Дефо, в отличие от биографов моряка, мог и не знать каких-то фактов биографии моряка до и после его отшельничества на острове, контрастирующих с нашим представлением о Крузо, но он хорошо разбирался в людях и был непревзойдённым знатоком типажей британского общества. Даже если он и знал о Селькирке только то, что было написано в отчётах Роджерса и Кука, этого было для него вполне достаточно, чтобы понять характер штурмана.

Роман Дефо, несомненно, многим обязан истории Селькирка, кроме одного — образа самого Робинзона Крузо. А раз так, стоит, наверное, внимательнее приглядеться к другим претендентам на эту роль.